14 января 2010 г.
ЧАРЛЬЗ РАМСИ:
Что значит быть офицером полиции? Что значит быть сотрудником правоохранительных органов в демократическом обществе? Какую роль вы себе отводите в защите конституционных прав человека? Я не думаю, что многие офицеры полиции видят себя в роли защитников Конституции. Они считают, что их задача – просто контролировать соблюдение законов, но не все законы являются легитимными. Подобные серьезные вопросы возникают при рассмотрении ситуаций, случившихся в Германии во время Второй мировой войны.
АЛИСА ФИШМАН:
Будучи начальником полиции в Вашингтоне (федеральный округ Колумбия), Чарльз Рамси совместно с Американским Мемориальным музеем Холокоста и Антидиффамационной Лигой разработал программу обучения для сотрудников правоохранительных органов. Эта программа, действующая уже одиннадцать лет, служит для изучения истории Холокоста, что помогает офицерам полиции задуматься о своих личных и профессиональных обязанностях. Рамси считает подобное осмысление истории полезным для своей собственной карьеры и для его работы на нынешнем посту комиссара полиции города Филадельфия.
Добро пожаловать на бесплатную серию подкастов «Об aнтисемитизме» от Американского Mемориального музея Холокоста, создание которой стало возможным благодаря щедрой поддержке со стороны Фонда Оливера и Элизабет Стентон. Я – Алиса Фишман, ваша ведущая. Каждые две недели мы приглашаем гостя и предлагаем ему поразмышлять о том, как антисемитизм и ненависть оказывают влияние на современный мир. Из Филадельфии с нами говорит Чарльз Рамси.
ЧАРЛЬЗ РАМСИ:
В 1998 году после моего назначения на пост начальника полиции города Вашингтон (федеральный округ Колумбия) я был приглашен в Американский Мемориальный музей Холокоста. Хотя меня поразили многие увиденные мною экспонаты, я не сразу смог понять, что в действительности обеспокоило меня больше всего. Вернувшись через несколько дней и вновь ознакомившись с экспозицией, я сразу увидел то, что больше всего меня тревожило, и о чем я не задумывался до посещения Музея. Речь идет о роли полиции в Холокосте. И сразу же возник вопрос: что же случилось с Германией, которая прежде была демократическим обществом? Как полицейские, которые вероятно принимали такую же присягу, как и я, смогли принять участие в столь ужасных злодеяниях? И я подумал, что если мы приведем сюда наших полицейских, если мы расскажем им о том, что произошло в Германии, если они смогут увидеть свою роль в качестве защитников конституционных прав других людей, то это позволит извлечь полезные уроки из печального опыта Холокоста. И мы разработали учебный курс, который позднее преподавался новым сотрудникам столичного полицейского управления в Вашингтоне и впоследствии был расширен и охватил более 50 000 полицейских.
В сущности, после завершения осмотра Музея я подумал о некоторых злободневных вопросах, которые в то время стояли перед правоохранительными органами. Напоминаю, что это было до 11 сентября, и в то время горячей темой для обсуждения в правоохранительных кругах являлся вопрос о «расовом профилировании». Эта мысль поразила меня, когда я смотрел на фотографию только что «освобожденного» человека, который сидит около барака, держа в руках миску с едой, и смотрит в объектив фотоаппарата. Однако, если всмотреться в его глаза, вы увидите, что он вовсе не ощущает себя освобожденным и не считает человека, фотографирующего его, своим защитником. И что особенно поразило меня в связи с этим снимком, так это то, что мы часто видим такие же взгляды людей в некоторых обслуживаемых нами районах: когда мы проезжаем по эти районам, люди не рассматривают нас, как своих защитников. Почему это происходит? На подобные серьезные вопросы я бы хотел найти ответ.
И я подумал, что было бы полезно рассмотреть такие острые вопросы как расовое профилирование или полицейская дискриминация на примере реальных инцидентов, которые случились давно и в которых сидящие в аудитории люди не принимали никакого участия, что позволило бы избежать появления немедленной защитной реакции, которая возникает, когда вы начинаете говорить о современных расовых проблемах. Такой подход позволяет захватить слушателей врасплох. Сначала они не вполне понимают, зачем их здесь собрали, но когда мы действительно начинаем подходить к коренным вопросам и видим, что люди начинают переосмысливать историю правоохранительных органов, не только в Америке, но и по всему миру, и тот накопившийся у людей багаж старых представлений, из-за которого они смотрят на нас с некоторым подозрением, – тогда я думаю, мы можем организовывать легитимный диалог без инцидентов и конфронтации, что вряд ли было бы возможно, если бы мы слишком быстро перешли к этой теме.
Полицейскому трудно избавиться от предубеждений. Я говорю о том, что мы часто видим на улицах такие вещи и решаем такие проблемы, с которыми большинство людей, к счастью, никогда не сталкивается. Зачастую бывает очень трудно отвлечься от таких предубеждений, но вы должны бороться с ними. И в некоторых случаях такая борьба ведется повседневно. И при этом никак не допустима ситуация, когда вы начинаете наклеивать ярлыки на целые группы людей или думать, что все молодые люди воры и преступники, или делать общие заключения о людях, основываясь на своем ограниченном опыте. Вы просто не можете позволить себе это, так как со временем это легко может привести к искажению ваших моральных ценностей. В некотором смысле именно это и произошло в Германии в течение более чем 10-летнего периода разгула нацизма. Как вы знаете, искажение моральных ценностей и принципов начиналось постепенно, и со временем это привело к столь ужасному концу. Наша присяга что-то значит для нас и если забыть об этом, то это может привести к самым серьезным последствиям. И я думаю, что полиция должна понимать, зачем она существует в качестве организации и в качестве профессии. Важность этого невозможно переоценить.
